Очевидец. Никто, кроме нас - Николай Александрович Старинщиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Осмотр производил, потому что вторично понадобилось, — с расстановкой отвечал я. — Хотел вещи изъять, но изымать уже нечего — все постирали.
— Все равно изыми и направь на экспертизу. Наше дело простое: упаковал, вынес постановление и жди результата, потому что остальное нас не волнует, остальное за пределами наших познаний — на то экспертиза есть…
Я по-прежнему умалчивал, что негласно занимаюсь делом Коньковых. В закоулках сознания мое занятие так и обозначилось: «Дело Коньковых».
Чтобы успевать на два фронта, мне приходилось работать у себя дома. На своем домашнем компьютере я готовил большинство документов, не требующих участия других лиц. Это были различного рода постановления, на которые у меня не хватало времени, так что наезды начальства мне были по барабану. Наверняка подполковника беспокоило мое частое отсутствие на рабочем месте.
— Как у тебя со сроками? — еще раз спросил Игнатьев.
— Успеваю, — ответил я.
— Ну, хорошо. Тогда я на тебя надеюсь, — смягчился Игнатьев и отпустил с миром.
Выйдя от начальства, я направился к себе в кабинет, думая о семействе Орловых. Собственно говоря, семейства давно не было. Орлиха вела свою жизнь, Орел мыкал жизнь в гостинке, а Люська тем временем воспитывала сына.
Она не просто его воспитывала, она души в нем не чаяла. Люська готова была всю себя отдать, чтобы сыну было хорошо. Однако пистолет у Люськи забрали, учитывая ее связь с братом убийцы.
Дядя Вова был тоже непрост. Сначала он решил, что сможет жить один. Потом решил вернуться в квартиру, но ему указали на порог, и теперь он думал судиться с бывшей супругой. Придется помочь человеку.
Закрыв за собой дверь, я включил компьютер и стал рыться в дебрях юриспруденции. Больше всего меня, конечно, интересовало то, насколько дяди Вовины права оказались нарушенными.
Минут двадцать ушло на восстановление собственных «белых пятен», а уже через час у меня был готов текст искового заявления под названием: «О вселении, выселении и определении порядка пользования жилым помещением». Дело в том, что во время учебы я много времени уделял гражданскому праву, собираясь стать адвокатом. И теперь был рад этому обстоятельству.
Набрав номер Орлова, я услышал его голос и сообщил, что исковое заявление готово, и что он может забрать его.
— Это что же? — спрашивал он. — Прямо сейчас и забрать, что ли? А потом что я должен делать?
— Уплатить госпошлину и отослать по почте, — учил я. — Все четыре экземпляра…
— Четыре?! — удивился он. — А куда так много-то?
— По количеству ответчиков, а также и для суда.
— Им бы одного хватило с Люськой, — говорил дядя Вова. — Когда приехать?
Я назвал адрес. Дядя Вова хмыкал, соображая. Потом понял, что улица, которую я ему назвал, и есть то самое место, где он сам не так давно работал.
— А, ну да, — чмокнул он губами от радости. — Ты же в следствии у нас.
— Приезжай, жду, — велел я и положил трубку. Еще никогда в жизни я не был так настроен на успех.
В сотовом телефоне вдруг пискнуло. Вынув его из кармана, я стал читать СМС-сообщение.
«Жены юристов в большинстве умирают от тоски. А жены следователей — в особенности», — значилось в нем без подписи.
Послание пришло от Надежды. Она по-прежнему работала у моего дяди — рукой подать от моего кабинета, но у меня минуты не находилось в последнее время, чтобы заглянуть лишний раз на чаек. Однако на этот раз я решил всё бросить. Просто поднялся из-за стола и пошел, не глядя. Дверь закрыть на ключ, правда, не забыл.
— Понимаешь, — оправдывался я перед женой, — дыхнуть не дают следствию.
— Ну как же! — усмехалась супруга, — вы же самые крутые в мире папуасы — куда нам до вас…
Напившись чаю и демонстративно взглянув на настенные часы, я поднялся из-за стола и шагнул к двери.
— Орлов решил тут судиться, — сказал я, оборачиваясь. — Прикинь, человеку за полста, а жить ему негде.
— В смысле?
— Живет в гостинке, которую вот-вот продадут…
Дернув ручку, я скользнул за дверь и тут же столкнулся с дядей. Тот смотрел на меня исподлобья, словно я ему задолжал.
— Все бегаешь? А то, что мне нужны консультации, например, тебя не волнует…
Пришлось потратить минуту на дядю Васю, пока у того не разгладились на челе морщины, а глаза не приняли человеческий вид.
— Ну, смотри тогда, а то я хотел из Москвы одного нанять, — городил он чушь. — Куда человеку податься, если кругом одни дремучие пни в юриспруденции?
— Тогда я пошел, — сказал я.
Пожав дядину руку, я поскакал площадью меж милицейских машин в сторону следственного отдела.
Когда возвратился к себе на этаж, дядя Вова уже стоял в коридоре, подпирая стену возле двери.
Отворив дверь, я велел ему заходить, сам вошел и сел за стол, собираясь тут же вручить копии иска.
Но Орлов остановил меня движением руки:
— Подожди. Как-то быстро всё, неожиданно… Давай сначала поговорим.
Дядю Вову тянуло на откровенность.
— На чердаке порыться бы, — сказал я о своём.
— На каком еще чердаке? — удивился, моргая, Орлов.
Но я не стал объяснять про чердак. Вынул из стола исковое заявление и протянул Орлову.
— Уплатишь госпошлину. Сто рублей!..
— Сто рублей, говоришь? А, ясно, сто рублей — это за подачу, значит. А может, я лучше пошлю ей, чтобы она прочитала… Пусть потрясутся теперь, а то им весело там вдвоем.
— Твое дело, — сказал я. — Мой совет: не тяни с этим делом, потому что потом будет поздно. Сроки!
— Как ты говоришь, сроки? Ах, да — надо же вовремя всё сделать. Убедил. Так и поступлю, а как же!
Я протянул ему еще один листок с реквизитами, по которым следовало уплатить госпошлину, и теперь просто сидел и смотрел в окно. Дядя Вова тем временем упражнялся по поводу бывшей родни.
— Они же меня вообще за человека не считают. Я же хотел как, я хотел по-людски, потому что квартира не только им принадлежит — она и моя тоже. Правильно я говорю?
— Вот именно…
— Прихожу, а они сидят — не пойму только, то ли ждут кого-то… Скорее всего, что ждут, потому что стол прямо ломится ото всего — и колбас нарезали, и селедка под шубой, и селедка без шубы. Короче, прикинь, сидят и жмурятся, как две кошки. А запах по квартире стои-и-т — будто у них в ресторане… Куры, наверно, в духовке томились, да я им всю малину испортил. Они же не ожидали, что я
